Тысячи комментариев собрала сетевая дискуссия о безусловном праве детей с любыми нарушениями здоровья получать образование, посещая обычные школы. «Дети-инвалиды не должны учиться в школе, лежа в кровати. Не должны учиться дома»,- заявила директор БФ «Дом с маяком» Лидия Мониава.
По словам руководителя хосписа, она намерена добиться очно-заочного обучения в ближайшей к дому школе для взятого ею под опеку 12-летнего ребенка с тяжелыми множественными нарушениями. Мальчик не говорит и не ходит, не владеет возможностями альтернативной коммуникации, и нуждается в помощи из-за частых эпилептических приступов.
«Чему могут обучать Колю в школе? Например, дети на уроке русского изучают правила русского языка, а Коля может изучать навыки невербальной коммуникации – учитель будет пытаться найти, как Коля мог бы показать «да» или «нет», и этот навык отработать. Или на физкультуре дети играют в волейбол, а Коля делает зарядку при помощи тьютора. Пока кто-то занимается химией, у Коли сенсорные занятия, он учится отличать теплое от холодного, колючее от мягкого», — пояснила Лидия Мониава.
«Моя цель – чтобы Коля общался с другими детьми в школе», — уточнила опекун. По ее словам, какие-то уроки (например, уроки музыки, или работу в мастерской) ребенок будет посещать в сопровождении тьютора, другие занятия все же будут проводиться для него дома. Однако, любой родитель или опекун имеет право выбрать для ребенка любую форму обучения, отмечает она.
Декларация права инвалидов на обучение не решает проблемы недоступности инклюзивного образования, прокомментировала слова Лидии Мониавы президент Центра проблем аутизма Екатерина Мень. По ее словам, основные препятствия на этом пути — сопротивление косного профессионального сообщества дефектологов, отстаивающих дискриминационные для инвалидов модели, и дилетантский подход сторонников инклюзии, опирающихся на гуманистические лозунги.
«Пока мы будем декларировать, что в школе можно «просто посидеть» (и так каким-то чудесным образом «социализироваться»), мы будем укреплять … идею необучаемости каких-то детей. Пока мы будем приравнивать инклюзивное образование к «инвалидскому» образованию…, мы с места не сдвинемся. Инклюзивное образование — это холодная правовая концепция. Реализация которой проходит через глубинную трансформацию педагогического сознания», — заявила она в Facebook.
Для настоящего включения детей с особыми потребностями в учебу нужна большая и сложная работа, включающая подготовку педагогов, и внедрение новых методик, отмечает Екатерина Мень.
«Равенство – это не пандус и передержка. Равенство – это продукт высококвалифицированной и высокобюджетной деятельности. Не надо ее обесценивать» — подчеркивает эксперт.
«Я сомневаюсь в том, что всем надо сидеть в общем классе», — рассказала вице-президент общественной организации помощи детям с особенностями психоречевого развития и их семьям «Дорога в мир» Светлана Бейлезон. По ее словам, к такому выводу ее привел негативный опыт обучения в школе ее сына с инвалидностью.
«Вот вместе петь, танцевать, рисовать и ходить в музей — да (в театр и на концерт, когда ребенок всем мешает слушать и смотреть — не знаю, не уверена)», — отметила она.
Участники дискуссии, отстаивающие разные позиции, по-своему правы, уверена президент БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская.
«Все они, споря с друг другом, пишут в целом об одном. Сегодняшняя система не дает детям с особыми разными потребностями — практически никакого полноценного шанса на выбор и на нормальную жизнь в обществе. И это однозначно надо менять. И просвещением. И изменением образовательной(и не только конечно) системы. И развитием новых подходов, услуг, институтов. И говорить об этом надо», — отмечает она.
